Воспоминание о войне - Семён Бровтман

мне настой на самогоне и немного еды. Ночью я почти не спал — 2 раза пришлось бежать в туалет. Но утром почувствовал значительное облегчение. За завтраком дед опять налил мне какого-то настоя, дал яичницу и крепко заваренный чай.

Когда я закончил трапезу, дед присел рядом.

— Ты, Ваня, — сказал он, — мне, как родной сын, ибо твой отец, тоже Дмитрий. Несколько дней поживешь у меня, поправишь здоровье, окрепнешь, а тогда и пойдешь домой…

Дед Дмитрий дал мне немало дельных советов, как вести себя в пути. Предупредил, чтобы я не шел по шоссейным дорогам — по ним едут немецкие машины, солдаты, развлекаясь, могут и застрелить случайного путника. Остановки надо делать только в маленьких деревнях — там нет вражеских солдат, и обязательно — в домах попроще проситься на постой, в них живут люди добрее. Не следует продолжать путь вечерами — днем легче ориентироваться. Нельзя останавливаться и заговаривать с подозрительными людьми — среди них может оказаться и предатель, прислужник немцев…

Пять дней я спокойно прожил в этом доме, почувствовал, что немного окреп. Решил продолжать свой путь. Дед подарил мне добротную одежду, дал еды на дорогу. Сердечно поблагодарил хозяев. Они пожелали мне успешно добраться домой.

…На улице было холодно, накануне выпал небольшой снег. Начало смеркаться, когда я подошел к окраине деревни. Решил, где ни будь переночевать, а утром двинуть- он дальше. Подошел к какому-то дому, постучался. Вышла женщина лет 50—55. Я попросился на ночлег. Хозяйка ответила, что не может меня пустить, ибо она одна в доме, а к тому же власти не разрешают принимать незнакомых людей.

Решил разжалобить ее и наугад сказал, что, мол, возможно и ее сын находится в таком же положении, как и я, и чужие люди принимают его, он, возможно, сегодня или завтра вернется домой, а мне предстоит дальняя дорога до Харькова. Женщина в конце концов пожалела меня, пустила в дом, но предупредила: если ночью кто-то постучит, я должен тут же спрятаться в сарае.

Спать лег не раздеваясь, чтобы в случае опасности смог быстро выскочить в сарай. Только я уснул, как раздался стук в дверь. Быстро спрятался. Потом услышал мужской голос и радостный голос хозяйки. А минут через десять хозяйка позвала меня в дом. Тут она сказала, что я точно предсказал: вернулся ее сын!

Мы все трое выпили за возвращение ее сына по стаканчику самогона. Вася, сын женщины, рассказал, как он попал в окружение и в одиночку выбирался в безопасное место. Вася дал мне, как и дед Дмитрий, несколько хороших советов, как вести себя в дороге.

Утром пришла соседка повидаться с Васей. Хозяйка рассказала ей, что это я предсказал ей возвращение сына. Соседка попросила, чтобы я сказал что-нибудь о ее муже. Я ответил, что не занимаюсь предсказаниями, но могу заверить, что все будет в порядке и ее муж скоро вернется домой. Мне было жалко этих людей…

Когда соседка ушла, Вася сказал, что надо немедленно уходить: мол, эта женщина, расскажет другим односельчанам, что она услышала здесь, сюда начнут ходить люди, а это привлечет внимание полиции. Мы быстро позавтракали, Вася проводил меня до околицы села и рассказал, через какие деревни следует идти дальше.

Я двинулся в путь. Вскоре увидел человека, который ремонтировал трактор. Он подозвал меня, стал расспрашивать, куда иду, дал закурить. Вдруг он вскрикнул:

— Немедленно лезь под трактор, будто ты помогаешь, мне с ремонтом. Идет староста с немцами…

Подъехала машина, спросили, как идет ремонт. Староста сказал, что дело теперь должно пойти быстрее, так как помощник. Они уехали. Тракторист обрадовался:

— Хорошо, что ты задержался возле меня, а то они встретили бы тебя на дороге и стали проверять документы…

Документов у меня не было.

Я пошел дальше, останавливаясь по деревням на день или два. Шел, фактически не зная куда. В одной деревне мужик посоветовал мне пойти в соседний поселок, где до войны был совхоз, там, мол, председатель — хороший человек, он принимает всех, ибо ему нужна рабочая сила. Там можно перезимовать, в уже весной продолжить путь к дому. Послушался я этого совета, а потом пожалел…

Быстро я дошел до поселка. Па улице встретил какого-то мужика — он как-то нехорошо посмотрел на меня. Но я спросил, где находится контора и можно ли устроиться здесь на работу. Он указал мне дорогу, а сам поспешно, оглядываясь, ушел. Я почувствовал неладное. Предчувствие не обмануло: едва я подошел к зданию конторы, как услышал позади себя шаги. Оглянулся и увидел того мужика и немецкого солдата, которые бежали ко мне.

Я остолбенел, но тут же подумал, что надо стараться быть спокойным, вдруг и на этот раз пронесет. Немец подошел и на ломаном русском языке спросил, что мне здесь нужно. Ответил, что хочу поступить на работу.

— Это хорошо. Идем я провожу тебя к начальнику.

В сопровождении солдата я зашел в кабинет. На вопрос, что мне нужно, немец ответил, что, мол, этот тип хочет работать. Начальник спросил, откуда, как сюда попал? Я повторил свою «легенду». Мне сказали, что дадут работу, есть общежитие и столовая.

В общежитии

В общежитие, пожилая женщина выдала постельное белье и показала свободное место. Вскоре, вернулись с работы люди — их было 8 человек. Они расспросили меня о тех обстоятельствах, что привели сюда, рассказали о себе. Вечером пришел бригадир и велел утром выйти на работу. Поутру позавтракали в столовой и отправились на работу. Один из моих новых товарищей подарил мне самодельные рукавицы из мешковины. Мы работали на очистке семян на веялке. Работали в сарае, но было холодно и сильно сквозило. Единственное спасение: работать быстро, чтобы согреться. Бригадир даже похвалил меня за старание.

Однажды, во время обеда, мой товарищ тихо сказал, что сзади меня стоят немцы — офицер и солдат, и что-то говорят обо мне. Напряг слух и так как я немного знал немецкий, понял, о чем шла речь. Офицер сказал солдатy, что вечером, после работы, он заберет меня с собой. Я поинтересовался у товарища, кто этот офицер. Тот объяснил, что немец служит в администрации концлагеря. В бывшем совхозе не хватает рабочей силы, поэтому каждый день из лагеря привозят сюда, на машине пленных, а вечером их отправляют обратно.

Значит, опять возникла опасность для меня оказаться там, откуда бежал — в лагере. Необходимо было немедленно уходить отсюда. Когда мы пошли на работу, я сказал ребятам, что забыл в столовой рукавицы. Я пошел по направлению к столовой, но через десяток метров резко свернул к проселочной дороге и пошел быстро, как толь — ко мог.

К вечеру, я добрался до небольшой деревушки, там попросился на ночлег. Меня приютили, накормили, а старик, хозяин дома, попроси побыть здесь несколько дней, чтобы помочь ему заготовить солому и бурьян, которые использовались, как топливо. Я согласился, но долго находиться в этой деревне, не хотел — нужно было подальше уйти от совхоза.

1-го декабря, я дошел до поселка, который носил название «Хутор Шевченко». В полдень, на улице встретил парня, который чем-то понравился мне. Разговорились. Понял, что он такой же, как и я… Рассказал ему, что я бежал из лагеря. Это был первый человек, с которым я открыто беседовал о пережитом. Но, все же, назвался Иваном, родом из Челябинской области. Это — скорее по привычке, чем из опасения, что парень может продать меня. А ого звали Петром, был он родом из Орловской области.

Петя посоветовал мне остаться в поселке до весны, а там видно будет, что делать дальше. Сообщил, что здесь живут еще три бывших пленных, сбежавших из лагерей, — Коля Зубков с Кубани и двое парней из Армении, Миша и Коля. Мой новый товарищ привел меня в дом, где жила Мария Леонтьевна Аликанова. Ей